<<
>>

§ 2.3. Финансовая и благотворительная деятельность в области земской медицины

Земства осуществляли свою хозяйственную деятельность по финансированию излечения больных, содержанию своих медицинских учреждений не только на средства земских сборов, но и на благотворительные, поступающие на счета земств, а также на проценты с капиталов.

В 1867 г. Симбирское губернское земство образовало в банке особый капитал, на проценты от которого учредило ряд пенсий для содержания больных в богадельнях. Всего было учреждено 16 пенсий (по 2 пенсии на каждый уезд)[296]. Своих капиталов у Симбирского губернского земства в 1890 г. было 312 тыс. рублей, пожертвований в этом году не было. Другое можно сказать про уездные земства: самые крупные пожертвования на сумму 16 тыс. рублей зафиксированы в Карсунском уездном земстве. Ассигнование на медицину в 1871 г. составили 69 тыс. рублей, в 1903 г. - 590 тыс.[297]., в 1914 г. - 496 тыс., из них проценты с капиталов составляли 35 тыс. рублей[298]. При постоянном росте затрат на медицину (исключение - первый военный год) земства не пытались полностью перенести бремя оплаты лечение на больных, велся постоянный поиск оптимальных вариантов форм медицинского обслуживания населения.

При Симбирском земстве функционировал отдел попечительства о народном здравии. Многое осуществлялось для поиска путей снижения, а для неимущих

слоёв населения и отмены платы за лечение. Имущие же должны были платить, но порой за многими из них были недоимки, поэтому земство установило: если нуждающиеся в лечении приписаны к обществу, то долги взыскивались с общества и только по просьбе последнего недоимки снимались. С ненадёжных плательщиков, скажем, со старушки-чиновницы, и лиц, не приписанных к обществу, недоимки тоже снимались. До 50 рублей списывала губернская управа, более высокие суммы - земское собрание[299].

До земской реформы середины 1860-х гг. по Уставу общественного призрения за неимущих, приписанных к обществам (крестьян и мещан), платили эти общества, лечение неимущих других сословий проводилось на средства Приказа общественного призрения, за арестантов платило тюремное ведомство, а за военных - казна, причём лекарства, потраченные на военных, возмещались через аптеку военного госпиталя.

Последнее было сопряжено с большими неудобствами: лекарства поступали испорченными, а потому в 1876 г. по ходатайству земства такой порядок был заменен выдачей из казны соответствующих сумм. Разбирательства в случаях неуплаты за лечение в форме переписки с обществами также были сопряжены с большими затруднениями, и в 1872 г. земское собрание ходатайствовало о введении особого врачебного налога на крестьян с тем, чтобы из этих сумм взималась плата за лечение во всех губернских и уездных больницах. Как известно, это ходатайство не было удовлетворено. Параллельно с этими заботами о взимании денег за лечение жизнь заставила земское собрание расширить контингент лиц, пользующихся бесплатным лечением. Так в 1873 г., помимо чиновников, состоящих на службе и получающих менее 300 р. жалованья, право бесплатного лечения было установлено для чиновников, находящихся в отставке без пенсии или с пенсией менее 300 р., и воспитанников ремесленного училища графа Орлова-Давыдова, а в следующем году для учителей всех народных школ[300].

С 1877 г. стали бесплатно лечить больничную прислугу, если она до заболевания прослужила не менее года и заразилась от больных, а в других случаях с разрешения земского собрания. Но в следующем году бесплатное лечение установлено для них и при любых заболеваниях и без сообщения земскому собранию. В том же году установлено бесплатное лечение земских стипендиатов чувашской школы. В 1880 г. бесплатное лечение распространилось на укушенных бешеными животными, а в 1882 г. - на больных дифтеритом[301].

В 1881 г. установлено бесплатное лечение учеников земледельческой колонии и солдат, вышедших в отставку после 1867 г. и приписанных к волостям[302].

С 1884 г. за амбулаторный совет с приходящих больных установлена плата в 20 к., причём бедные с разрешения управы освобождались от нее. Тогда же постановлено с земских служащих, в том числе и врачей, платы за лекарства и совет не брать и состоящую за ними недоимку сложить.

Ещё через 4 года установлено бесплатное лечение для всех земских служащих, их жён и детей. Приют Христианского Милосердия пользовался бесплатным амбулаторным и коечным лечением с 1886 г.[303]

Губернская земская больница приносила городу громадное подспорье в лечении только одних амбулаторных больных, не говоря уже о бесплатном лечении в самой больнице не одного десятка городских жителей[304].

Средства на содержание больных были значительными, расход на 1 душу населения вырос с 5 копеек в 1871 г. до 35 копеек в 1904 г.[305] Земства были вынуждены оплачивать счета больниц на их собственное содержание и содержание больниц, при этом земства много раз пытались, как правило, безрезультатно, эти деньги вернуть. Об этом свидетельствуют материалы заседаний Буинского уездного земства от 6 октября 1886 г. Председатель земского собрания в своем докладе говорил о попытке удержать недоимку по оплате лечения больных с

волостных правлений тех сел, откуда были командированы находившиеся на излечении больные. Все предпринятые попытки оказались безрезультатными, и недоимка в размере 26 рублей 57 копеек была признана «безнадежной» и отнесена к земским расходам[306].

Неоднократно земства пытались организовать т. н. врачебный сбор с крестьян, т. е. создать страховой фонд для лечения больных. Несмотря на сопротивление крестьянства, в Карсунском и Буинском уездах такой сбор в размере 6 копеек с одной мужской души удалось ввести, однако в 1879 г. 4-й съезд врачей эту инициативу осудил, и все расходы по лечению больных были отнесены к общеземским сборам[307].

Земские учреждения всячески поддерживали благотворительные начинания организаций, деятельность которых была направлена на призрение больных, увечных из гуманных целей. Так, в 1910 г. Симбирское губернское земство вошло в соглашение с благотворительным обществом «Костер» и с 17 декабря 1910 г. перевело в приют, организованный этим обществом, 7 больных детей, согласившись оплачивать по 18 рублей в месяц за содержание каждого ребенка.

Более того, земство выделило 1 000 рублей обществу на постройку нового помещения приюта и поручило одному из ординаторов больницы - Я. Е. Шостаку посещать «Костер» и следить за внутренним лечебно-оздоровительным распорядком, для чего была выделена специальная фельдшерица. В конечном счете руководство общества «Костер» не справилось с порученной задачей. Количество больных детей возросло многократно, санитарные нормы их содержания перестали соблюдаться, были выявлены и другие серьезные нарушения, в результате чего губернское земство отказалось от его услуг, дети были переведены в другое помещение губернской больницы308.

Особенно важной благотворительная деятельность в сфере медицины была в период голода 1891-1892 гг. К 25 февраля в приходе губернского благотворительного комитета уже значилась сумма в 143 638 р., израсходовано же было 79 175 р.[308] Всего же комитетом было открыто 487 столовых на 19 442 человека. Под постоянным контролем со стороны губернской полиции были и губернские попечительства Красного Креста, деятельность которого осуществлялась через подведомственные уездные попечительства и впоследствии была объединена с деятельностью губернского благотворительного комитета[309]. Попечительством выдавались пособия бедным, открывались столовые. Необходимо отметить, что популярность общества Красного Креста среди населения была очень велика, так как люди видели реальную пользу от его деятельности[310]. Всего в 1891-1892 гг. в пострадавших губерниях сотрудники и помощники Красного Креста под контролем губернской администрации открыли 2 763 столовых, в них в общей сложности получали пищу 213 тыс. жителей[311]. Всего, по голодающим губерниям России в целом продовольственная помощь была оказана более миллиону человек, горячую пищу получали свыше 3,5 млн. Помощь одеждой была оказана 6 000 людей, деньгами - более 8 000. В целом, на оказание помощи было потрачено около 3 млн руб.[312]

Губернские попечительства Красного Креста оказывали помощь по мере сил и возможностей. В результате деятельности, например, Симбирского губернского попечительства общества Красного Креста в губернии в период засухи и сопутствующего ей голода было открыто 376 столовых, рассчитанных на25 583 че­ловека (около 31 % бедствующих губернии), а также 39 пекарен и столько же складов[313].

Создание уездных попечительств Красного Креста находилось под особым контролем со стороны губернатора. Они, для большей эффективной поделенные на мелкие комитеты (например, Буинский уезд состоял из 74 благотворительных участков, а Карсунский - из 69), под председательством местных дворян или других лиц, пользующихся уважением населения, работали в среде бедствующих крестьян. Так, член попечительства из Ясашной Ташлы местный землевладелец С. П. Боклевский лично посетил многие крестьянские семьи, только после того, как он убедился в крайней нужде некоторых семей, не только выдал им продовольственное пособие, но и по собственной инициативе выхлопотал разрешение на выдачу одежды детям[314].

Другим направлением благотворительности было учреждение бесплатных коек. Почин в этом отношении сделали дворяне, абонировав 1 койку для бедных представителей своего сословия ещё в первые годы введения земства. В 1878 г. на пожертвованный капитал учреждается бесплатная койка имени Фененко, в 1880 г. губернским земством учреждаются 5 бесплатных коек[315] в память 25-летия царствования императора Александра II, в 1901 г. - бесплатная койка имени К. М. Боровского по случаю 25-летия его юбилея, наконец, в 1902 г. - бесплатная койка имени акушерки Шестоперовой, прослужившей долго в губернской земской больнице[316].

Расходы по лечению в больницах нижних чинов полицейской и пожарной команд относились на городские средства, за лечение их взыскивалась плата по табели, установленной для воинских чинов. Принимая во внимание то, что нижние чины полицейской и пожарной команд не принадлежали к составу воинских чинов, а были людьми вольнонаёмными, правила, установленные для военного ведомства, были неприменимы, и тот факт, что высокая плата за лечение падает на полицейских и пожарных служителей, ввиду незначительности получаемого ими содержания, тяжёлым бременем, так как уплаченные за лечение деньги

удерживаются затем из их жалования, городская управа обратилась с предложением к губернской земской управе внести на обсуждение губернского земского собрания ходатайство о том, чтобы за лечение в земской больнице нижних чинов полицейской и пожарной команд на будущее время взималось не по табели, установленной для воинских чинов, а по таксе, назначенной для людей партикулярных[317]. К этому губернская земская управа добавляла, что жалованье означенным нижним чинам устанавливалось из городских сумм по 120 р. серебром в год каждому с тем, чтобы пищу и одежду они приобретали и лечились за свой счёт[318].

На лечение лиц военного и почтового ведомств, полицейских служителей и гражданских арестантов было потрачено 18 114 р. (на основании 321 ст. Устава общественного призрения). На содержание 9-ти кроватей на счёт Симбирского уездного земства было потрачено 204 р. 20 к., на содержание 1 кровати на счёт Симбирского губернского дворянства - 103 р. 80 к., по особому соглашению губернского предводителя дворянства, уездной управы с губернской и на основании ст. 321 XIII т. Устава общественного призрения - по 133 р. 80 к. за кровать. На покрытие расходов, произведённых на бесплатное лечение сифилитиков с 1 июля 1883 г. по 1 июля 1884 г. было потрачено 4 709 р. 70 к[319].

Арестанты, служители разных казённых ведомств (почтового, таможенного и др.) также не принадлежали к составу воинских чинов, а плата за их лечение производилась по той же табели. В 1883 г., например, каждый больной провёл в больнице 27 23дней. По табели, установленной для воинских чинов, за лечение больного в течение этого времени было бы получено 20 р. 44 к., а по таксе платы, взимаемой за других лиц, - только 6 р., т. е. при удовлетворении ходатайства городской управы, земство теряло на каждом больном по 14 р. 44 к. Для губернского земства это было слишком убыточно, потому что действительное содержание больного обходилось в 22 р. 41 к., дороже даже того, что платили за

своих больных военное и другие казённые ведомства[320]. Следует сказать также о том, что в губернском земстве отдельно рассматривали каждый случай ходатайств крестьян и мещан на сложение платы за лечение в губернской больнице. Рассмотрим примеры подобных решений в 1866 г.

1) Решением земства были списаны 6 р. с общества крестьян, к которому принадлежала умершая в больнице вдова лесного сторожа удельного ведомства Овчинникова, ввиду того, что оставшиеся после умершей вещи, которые могли бы быть проданы для покрытия недоимки, по распоряжению управы выданы оставшимся после неё круглым сиротам вследствие их просьбы, после чего взыскание недоимки с общества не могло уже иметь места.

2) Другим решением земства были сложены 58 р. с общества дер. Озёрки за лечение солдата И. Бадина ввиду того, что сам Бадин к платежу оказался несостоятельным, продажа же имущества, принадлежащего ему нераздельно с братьями, не состоялась, потому что уездное присутствие по крестьянским делам нашло, что брат за брата платить не обязан и, признавая платёж недоимки обременительным для общества, просило лечение Бадина принять на счёт земства.

3) Были сложены 68 р. с малочисленных и несостоятельных крестьянских обществ, причём постановлено на будущее время взыскание недоимок за лечение членов общества, имеющих менее 40 душ, производить с них только лично.

4) Были сложены 153 р. 17 к. с 22 лиц, принадлежащих к мещанским или крестьянским обществам и нигде не разысканных, почему и обратить взыскание недоимок на подлежащие общества оказалось невозможным, так как из-за отсутствия недоимщиков не могла быть определена их личная состоятельность или несостоятельность.

5) Были списаны 51 р. 6 к. за лечение 5 солдатских вдов, принятых в больницу по вдовьим видам, выданным из полицейских управлений без указаний обществ, в которых вышли или к которым были приписаны по выходе в отставку мужья солдаток, а также и времени поступления их на службу и выхода в отставку,

вследствие чего, не смотря на выведенные справки, оказалось невозможным ни определить права солдаток лечиться на счёт казны, ни обратить взыскание за их лечение на какое-либо общество.

6) Были прощены 162 р. за призрение в богадельне крестьянской девочки Клавдии Казаковой, оставшейся в больнице после умершей там своей матери; дядя девочки, а равно и общество крестьян с. Пилюгина, к которому она принадлежала, взять её на своё попечение отказались, причём и деньги за призрение девочки в богадельне оказалось невозможным взыскать с общества, состоящего всего из 20 душ, по их повальной бедности.

7) Утверждено распоряжение управы о сложении ею, в силу предоставленного ей постановлением собрания 14 декабря 1866 г. права, состоящих на разных лицах недоимок на сумму 3 057 р. 92 к. (8 декабря)[321].

При губернской земской управе в начале 80-х гг. XIX в. была создана специальная комиссия, которая решала вопросы списания недоимок за лечение в губернской больнице. В 1886 г. комиссия обратила внимание земского собрания на порядок взыскания и незначительность платы, взимаемой за лечение в губернской больнице - с каждого больного по 6 р. в месяц без расчёта дней, т. е. если больной пролежал хотя бы 3 дня, с него взималась плата за целый месяц. По мнению комиссии, следовало бы возвысить плату до 12 р. в месяц, что было бы справедливо по сравнению с платою, взимаемою с приходящих больных, однако расчёт взыскания платы следовало бы производить подённо. Соглашаясь с таким заключением комиссии, губернское земское собрание постановило: ходатайствовать пред правительством об увеличении платы до 12 р. в месяц и о том, чтобы взыскание платы производилось по подённому расчёту[322].

Приняв во внимание, что Симбирское уездное земство, не имея в городе своей больницы, пользовалось девятью кроватями в губернской больнице, за которые платила губернскому земству всего 1 204 р., причём расчёт производился за каждую кровать полностью за год, т. е. кроватью считается полных 365 дней, а в

действительности губернским земством содержалось не 9, а 25 кроватей, и плата получалась с Симбирского уездного земства не по действительной стоимости для больного, достигающей цифры 85 к., а всего 36 к., комиссия, находя такой порядок пользования губернскою больницею лишь одним Симбирским земством ненормальным, так как в содержании больницы участвовали все уезды, но не имели возможности пользоваться ею, предложила губернскому собранию поручить губернской управе с 1887 г. оставить в пользовании Симбирского уездного земства 9 кроватей не по годовому расчёту дней, а по счёту кроватей, т. е. чтобы единовременно не было занимаемо больше 9 кроватей, и войти в соглашение с Симбирским уездным земством о возвышении платы до действительной стоимости. Предложение комиссии собранием было принято[323].

Благотворительностью в сфере народного здравоохранения занимались и всевозможные фонды. В 1883 г. Симбирским городским обществом по случаю предстоящей коронации Александра III было сделано предложение учредить в Симбирске в доме, завещанном городу А. И. Зотовым, богадельню для неизлечимо больных на 20 кроватей. На её оборудование было необходимо, по смете инженера Штукенберга, 2 749 р. 30 к. и на первоначальное обзаведение 1000 р., что составляло в общей сложности 3 749 р. 30 к. Так как Михаил Васильевич Андреев изъявил желание пожертвовать 10 железных кроватей на сумму 50 р., следовательно, требовалось для начала 3 699 р. 30 к. Было подсчитано, что заведение это требовало на содержание себя 3 000 рублей ежегодно. Собрание думы определило: вопрос об открытии в городе Симбирске в память Священного Коронования Их Императорских Величеств богадельни для неизлечимо больных решить[324].

Городская дума на заседании 28 октября 1894 г. постановила в память о смерти императора Александра III учредить при городской бесплатной больнице четыре кровати для неизлечимо-больных. 4-го февраля 1898 г. Городская дума поручила больничной комиссии разработать этот вопрос и внести его в думу в

месячный срок. Исполнив поручение, больничная комиссия доложила Городской думе, что по осмотру помещения больницы комиссия решила построить во дворе отдельное здание для неизлечимо-больных, стоимость такого здания при размещении 8 кроватей, исчислена до 3 000 рублей. Желая скорейшего осуществления сего благого дела, гласный П. А. Пастухов предложил Городской думе принять от него пожертвование в неприкосновенный капитал 2 500 р. на учреждение одной кровати его имени, изъявляя при этом согласие на заимствование этого капитала на постройку дома в текущем году. Вместе с этим добавил, что таковое же пожертвование и на тех же условиях обещали сделать купцы Николай Константинович Ананьин в память брата своего Михаила Константиновича Ананьина и Василий Николаевич Арацков, предлагая принять от каждого из них по 2 500 р. Городская дума 10 сентября 1898 г. постановила: пожертвование принять, право замещения кроватей предоставить жертвователям и выразить им благодарность думы. Затем здание для неизлечимо-больных при городской больнице было построено городом за счёт займа из специальных средств. Всего в этом здании помещалось 14 кроватей, из которых 4 городских и 10 за счёт сумм, пожертвованных П. А. Пастуховым, Н. К. Ананьиным, В. А. Арацковым, П. С. Балакирщиковым, С. А. Серебряковым, Е. С. Смоленцевой, Н. Я. Шатровым, А. Я. Красниковой при условиях содержания кроватей в специально построенном для сего здания при городской больнице[325].

Именно на благотворительные деньги в Симбирской губернии возникла больница для душевнобольных. Своим возникновением Карамзинская колония душевнобольных прежде всего обязана щедрому дару сына историографа Н. М. Карамзина сенатору Владимиру Николаевичу Карамзину, по завещанию которого в 1881 г. в распоряжение Симбирского губернского земства поступил капитал в 125 000 рублей. Воля завещателя была выражена в следующих словах его духовного завещания: «Вырученную от продажи моего дома сумму отдаю я в распоряжение губернского земского собрания Симбирской губернии с тем, чтобы

оно на этот капитал устроило в губернском городе, селе или в окрестностях его или, наконец, там, где оно сочтёт более удобным в пределах губернии, какое-либо благотворительное по своему усмотрению, заведение, а именно: больницу, богадельню, приют и т. п. или, по мере средств и соображаясь с местными потребностями, то и другое из примерно перечисленных благотворительных заведений, и с тем, чтобы на сооружаемом таким образом здании или зданиях имелась такая надпись: «В воспоминание Александры Ильиничны Карамзиной. Сооружено памяти Николая Михайловича Карамзина». Очередное губернское земское собрание в 1881 г. приняло завещанный капитал. Когда вопрос был передан на обсуждение земских собраний, появилось много проектов, более 15. Ввиду такого разнообразия вопрос об употреблении карамзинского капитала был передан на рассмотрение особой комиссии. Специальная комиссия из наиболее авторитетных граждан губернии рассмотрела 12 проектов об употреблении капитала Карамзиных. В 1888 г. земское собрание приняло предложенный комиссией проект устройства колонии для душевнобольных, учитывая большую потребность в психиатрической помощи. А вот выбор места затянулся на пять лет. Было проведено несколько заседаний Симбирского губернского земства о покупке удельной земли. В 1893 г. 6 июля экстренное заседание земского собрания приняло решение купить несколько сот десятин земли в урочище «Вышка» на склоне Кремёнской горы в десяти верстах от Симбирска. Для руководства строительством колонии был приглашён из Саратова врач Копосов Василий Александрович (1853­1922). В то время лучшими в Европе считались учреждения для душевнобольных в Германии и Франции, поэтому В. А. Копосов был командирован земством в эти страны для изучения опыта и лучших достижений в психиатрии. Он посетил крупнейшие клиники Европы и счёл наиболее подходящим проект знаменитой немецкой клиники Шарите.

1 июля 1898 г. в главный корпус перевели первых 30 больных из Александровской губернской больницы. Именно эта дата признана официальным днём открытия Карамзинской колонии. К 1 августа 1898 г. в колонии находилось уже 207 человек. К концу 1913 г. число больных в колонии максимально

приблизилось к расчётному - 400 человек, а количество пользованных больных почти удвоилось[326].

С первых же дней в учреждении были признаны самые гуманистические идеи по отношению к душевнобольным - принципы максимального нестеснения, сбалансированного питания, привлечения к посильному труду. Вскоре были организованы библиотека, театральный кружок, хор и инструментальный ансамбль, в котором на мандолине играл сам В. А. Копосов. В открывшейся красивой церкви совершались богослужения, многие служащие колонии пели в церковном хоре. Под руководством В. А. Копосова проводились литературные вечера памяти Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, А. С. Пушкина и, конечно, Карамзина. Для больных было организовано обучение грамоте.

22 августа 1907 г. состоялось очередное заседание губернской земской управы по вопросу о пожаловании в дар земству удельной земли, на которой устроена Карамзинская колония душевнобольных[327].

До 1917 г. при непосредственном участии главного врача В. А Копосова были построены женский корпус и «павильон Копосова» (1916), названный так в связи с тем, что деньги на его строительство дал из своих сбережений он сам. К этому времени В. А. Копосов был одним из самых уважаемых граждан Симбирска, председателем Общества врачей Симбирской губернии, непременным делегатом Всероссийских съездов психиатров, имел чин действительного статского советника. Василий Александрович являл собой образ настоящего русского интеллигента и служил молодым врачам образцом для подражания.

Ближайшим помощником В. А. Копосова стал доктор медицины Константин Михайлович Целерицкий (1853-1933). Работая практическим врачом в Симбирске, он постоянно анализировал свои наблюдения, выступал с докладами на заседаниях общества врачей г. Симбирска, председателем которого он был в 1905-1908 гг. Ещё

в 1901 г. К. М. Целерицкий ставил вопрос об устройстве специальных больниц для лечения алкоголиков.

В марте 1912 г. на Большой Саратовской улице в здании бывших городских яслей с разрешения Городской думы бесплатную лечебницу для лёгочных больных открыл Симбирский отдел Всероссийской лиги борьбы с туберкулёзом. За этот год лечебницу посетило 9 тысяч человек. На содержание лечебницы, а также на бесплатные лекарства члены лиги ежегодно собирали средства (кружечные сборы) во время проведения особых общегородских праздников - дней белого цветка. В 1912-1913 гг. ими было собрано более 7 тысяч рублей. Львиную долю этих средств лига направила на строительство своей противотуберкулёзной лечебницы, открытой в 1914 г.[328]

Помимо колонии для душевнобольных достаточно много средств жертвовалось на другие лечебные учреждения. Так, в 1910 г. были пожертвованы значительные средства на постройку одноэтажного деревянного здания родильного отделения при городской бесплатной больнице. В проектируемом архитектором Ф. И. Ливчаком здании предполагалось разместить 10 коек для родильного отделения и 10 коек для операционных больных. Стоимость возведения означенного здания обошлась примерно в 13 тысяч рублей[329].

На поддержание медицинских благотворительных учреждений жертвовали капиталы и частные лица. Так, Городская дума на заседании 25 апреля 1913 г. слушала заявление Н. Я Шатрова о пожертвовании им 20 000 р. на открытие санатории для туберкулёзных больных, из которых 10 000 р. - на постройку здания и 10 000 р. - в неприкосновенный капитал. Выслушав это заявление, Городская дума постановила принять пожертвование при соблюдении следующих условий: в ознаменование 300-летия царствования дома Романовых Симбирское городское управление открывает на пожертвованный капитал санаторию для туберкулёзных

больных с указанием, что таковая учреждена Николаем Яковлевичем и Надеждой Васильевной Шатровыми[330].

17 апреля 1914 г. на заседании Симбирской городской думы было прочитано заявление потомственной почётной гражданки Н. И. Сусоколовой: «Представляя четыре билета на сумму три тысячи сто р. - прошу эти бумаги включить в неприкосновенный капитал, а на проценты с них содержать две постоянные койки на моё имя и на имя моей покойной сестры Любовь Ивановны Сусоколовой для неизлечимо больных, самых бедных жителей г. Симбирска в Симбирской городской богадельне». Городская дума постановила пожертвование принять[331].

Если говорить о частных лицах, то можно привести ряд примеров, когда благотворительностью занимались богатые крестьяне. Известно заявление крестьянина с. Тереньга Сенгилеевского уезда Фёдора Егорова Сорокина в Сенгилеевскую уездную земскую управу, в котором он предложил сдать собственный двухэтажный дом, находящийся в Тереньге, под земскую лечебницу. Он обязался в течение семилетнего срока поставлять дрова для отопления лечебницы и всего, что относится к ней, он также взялся сделать ремонт за свой счёт. За каждый год он хотел получать от земства 450 р. серебром. Условия 12-летнего срока те же: за 10 лет он собирался получать от земства 450 р. серебром за каждый год, а за последние 2 года отказывался получать, жертвуя арендные

333 средства в пользу земства[332].

Известно также и заявление дворянина Владимира Павлова фон-Бергольц, жительствующего в селе Молвино в Сенгилеевское уездное земское собрание с предложением разрешить управе войти в соглашение о постройке больницы на таких условиях, чтобы больницу он построил за свой счёт и из своих материалов, а управа бы уплачивала ему капитал стоимости всей стройки в течение двенадцати лет, с узаконенными процентами. Через двенадцать лет больница должна была полностью поступить в ведение земства[333].

В период Первой мировой войны деятельность губернских благотворительных комитетов значительно активизировалась. Так, 10 сентября 1915 г. при МВД было учреждено особое совещание по устройству беженцев с функциями высшего совещательного органа в отношении всех нужд беженцев в России. Как известно, специальным подразделением в самом МВД на правах временного департамента являлся отдел по устройству беженцев. В состав особого совещания входили представители ряда важнейших ведомств (МВД, военного министерства, иностранных дел, финансов, народного просвещения, путей сообщения, торговли и промышленности, главного управления землеустройства и земледелия), а также законодательных палат, комитета ея императорского высочества великой княжны Татьяны Николаевны, национальных беженских организаций, Всероссийского земского и Городского союзов[334].

Финансирование городской и сельской медицины было делом сложным и хлопотным, государство от этой функции практически самоустранилось, передав ей в руки земских учреждений и органов городского управления.

Первое время губернское земство взяло на себя оплату уездным земствам по 18 к. в день за лечение каждого сифилитика в уездной больнице и ассигновало на случай возникновения эпидемии в помощь уездам те или другие суммы. Если проанализировать деятельность уездных земств за период 25 лет от момента их основания, то можно отметить, что рост участковой медицины настолько поглотил внимание земства, что губернское земство с широкими общегубернскими задачами было отодвинуто на время в сторону, а вместе с этим отодвинулось и проблемы доступности Губернской больницы для уездов. Нельзя было и требовать тогда, чтобы уездные гласные, состоявшие в то же время и губернскими гласными, отрывали средства от своей сметы в пользу начинания, не имеющего прямого отношения к задачам участковой медицины, польза от которой была ясна и наглядна. Губернские и уездные средства, как известно, брались из одного источника, чем больше тратили на развитие медицины уезды, тем менее охотно

уделяли средства на губернскую медицину, и мы видим, что в уездная медицина поглощала 40-50 % всего земского бюджета уезда[335].

Губернская приплата из земских средств на медицину составляла всего 20 % общегубернского расхода. Абсолютная величина этой приплаты - 40-45 тысяч в год, что было на 5-10 тысяч меньше доходов больницы. Так что в конце периода большая часть всех расходов по медицине покрывалась собственными доходами больницы. Словом, ни руководящей, ни объединяющей роли губернское земство в период 1866-1891 не играло, и созванные им два съезда врачей в 1874 г. и в 1879 г. очень мало могли содействовать развитию широких взглядов на задачи губернского земства в деле народного здравоохранения. Всё внимание участников этих съездов было поглощено интересами участковой медицины, и даже по вопросу о борьбе с эпидемиями и сифилисом оба съезда могли указать только отдельные меры, облегчающие эту борьбу, но не дали плана равномерной широкой

337

организации[336].

Обратимся к статистическим данным. Если мы возьмем финансирование земской медицины в Симбирской губернии в наиболее благополучный 1913 г., то мы увидим следующую картину (Таблица 1).

Таблица 1 - Сметные назначения по Сенгилеевскому уезду Симбирской губернии в 1913 г.[337]

Рост сметы представляется в следующем виде:

Из этих таблиц видно, что, хотя смета на медицинскую часть абсолютно не увеличивается за исключением 1912 г., относительно прироста она начинает падать. К сожалению, из приведённых цифровых данных в таблице о расходах на медицинскую часть в 1913 г., нельзя вывести заключений ни о стоимости продовольствия коечного больного, ибо она суммирована со стоимостью продовольствия прислуги, ни о стоимости медикаментов на больного, так как в статьи о стоимости медикаментов вошли и расходы на инструменты и тому подобные расходы на медицинскую часть. На 1913 г. по смете земским собранием ассигновано 307 326 р. 08 к., из них на медицинскую часть - 132 875 р. 74 к., т. е. 43,2 %. Об общем состоянии финансирования земской медицины в Симбирской губернии в период с 1866 по 1913 г. дает представление таблица (см.: приложение 11). Из приведенных данных видно, что, во-первых, за земский период (до 1913 г.) сумма общих (в том числе земских) расходов на медицину в 1913 г. по сравнению с 1866 г. увеличилась в 61 раз, а сумма правительственных (бюджетных) расходов на здравоохранение увеличилась в 47 раз. Во-вторых, более чем на 15 % возросло финансирование зарплаты медицинских работников в 1913 г. по сравнению с 1888 г.

Земствам приходилось решать и вопросы, связанные с оплатой работы медицинского персонала земских больниц. Жалование во времена Приказа состояло из 2-х частей - собственно жалования и столовых. Для служителей оно составляло 54 р., а для хожаток и сиделок - 35 р. 82 к. (вместе со столовыми). При переходе к земству слово «столовых» затерялось и жалование выдавали без столовых: служителям и сиделкам - по 66 р., а хожаткам - 54 р. Только служащим заразного отделения из опасения, что, питаясь объедками от своих больных, они

могут заражаться, с 1881 г. стали выдавать и пищу. Стол одного человека в среднем обходится около 6 р. 80 к. Остальные же получили стол в 1905 г., одновременно с увеличением жалования начального до 96 р. и прибавок. Прислуге при больнице, сторожам, сиделкам и хожаткам через 3 года прибавляется 2 рубля в месяц и дальше никаких прибавок нет. Всем другим служащим прибавки выдаются через 5 лет, но до полуторного оклада[338].

При введении земства сразу во многих губерниях не мог не ощущаться недостаток во врачах и помощниках, фельдшерах, поэтому первое, с чего начало земство, - было именно увеличение медицинского персонала (ранее на каждый уезд приходилось по 1 врачу и 6 фельдшеров).

Чтобы облегчить земствам Симбирской губернии бремя содержания медицинского персонала, губернское земское собрание в 1869 г. учреждает стипендию в 200 рублей, а в следующем году увеличивает число стипендий до 8: по четыре при Казанском медицинском факультете и Санкт-Петербургской военно­медицинской академии (размер стипендий увеличивает до 300 р. и для 350 р. в год соответственно).

При этом каждому врачу выдвигалось условие - отслужить столько времени, сколько времени получал стипендию при обучении. В одном из симбирских уездных земств жалованье составляло в 900 рублей в год. В 1873 г. стипендиаты на год оставляются для практики при Симбирской губернской земской больнице, если стипендиаты не желали служить, то обязаны были возвращать земству полученные деньги. Число врачей в России всё больше и больше увеличивалось, и земство в 1879 г. закрыло приём новых, а в 1883 г. закончились все счеты со старыми стипендиатами.

В 1869 г. ординаторам в губернской больнице увеличили жалование на 200 рублей квартирных и за дежурство назначили по 2 р. 50 к.[339]. К 1911 году содержание их в месяц составило 900 р. и только в 1902 г. было увеличено до основного в 1 100 р. с пятилетними прибавками по 100 р. за пятилетие, а в 1912 г.

основное жалование доведено до 1 500 р., с такими же прибавками за пятилетие. Что касается жалования старшего врача, то, кроме увеличения в 1866 г. до 900 р., ему прибавлено 300 р. к жалованию в 1870 г., дана квартира в здании больницы с отоплением. В 1893 г. вместо квартиры стали выдавать 300 р. квартирных; прибавка 1902 г. касается и старшего врача, и, наконец, с 1911 г. жалование старшего врача установлено в 3 000 р. с квартирой с отоплением и освещением, расположенной в здании больницы. В первые годы введения земства квартиру в больнице имел 1 ординатор[340].

Последнее (предвоенное) повышение заработной платы медицинскому персоналу в губернии произошло в 1911 г. В 1911 г. земским собранием были установлены основные оклады: врачам - 1 200 р., фельдшерам школьным - 360 р. и военным - 300 р., фельдшерице-акушерке - 420 р., акушеркам - 300 р. Практика показала, что основные оклады врачей, фельдшеров и фельдшериц слишком малы, и управа находилась в затруднении при приглашении нового персонала. Основной оклад врачей и фельдшеров в Симбирском уезде, например, был ниже, чем в других уездах одноименной губернии, а в других губерниях оклады были ещё выше. Из-за такого положения дел управа не могла пригласить врача в Теньковский участок. При замещении фельдшеров управа всегда встречала такие же затруднения. Поэтому она предложила собранию увеличить первоначальный оклад врачей до 1 500 р., фельдшеров школьных - до 420 р. и военных - до 360 р., сохранив за ними те же периодические прибавки и соразмерно повысив высший предельный размер окладов врачам до 2 800 р. и фельдшерам до 600 р. Новые оклады решено было присвоить всему наличному составу врачей и фельдшеров с 1 января 1916 г.[341]

В начале XX в. финансовое положение земского врача начинает постепенно улучшаться. С 1912 г. введены научные командировки врачей на 3 месяца с сохранением жалования и с выдачей 300 р. добавочных. Предоставлялся

ежегодный отпуск в течение 1 месяца. Условия отпуска распространялись на всех земских служащих[342].

Оплата среднего (фельдшеров) и младшего медперсонала (сестер милосердия) была также достаточно низкой. При введении земства в каждом уезде было 2 старших и 6 младших фельдшеров и, сверх того, при аптеке

1 старший ученик и 1 младший. Всего 10 человек. Жалование старшим было 150 р., а младшим - 100 р. в год и ещё по 20 р. на одежду. Земство сразу увеличило их жалование до 180 р. старшим и 150 р. младшим. В 1869 г. старший фельдшер получает уже 225 р., младший - 200 р. в год. В 1877 г. в штат добавлено

2 фельдшера. В 1881 г. прибавляется ещё 1 фельдшер для испытуемых. К числу фельдшеров впервые прибавляется акушерка с жалованием 240 р. Но в 1887 г. комиссия предложила сократить 2 фельдшеров и 1 аптекарского ученика, т. е. осталось 11 человек: 3 старших и 8 младших (эта комиссия сократила ещё 17 служителей, 2 водогрейщиков, 1 матрасника и 1 швейцара).

Такой незначительный младший медицинский персонал оставался вплоть до последнего времени - периода реорганизации губернской больницы. В 1911 г. в ней учреждена отдельная должность фельдшерицы при вновь выделенном глазном отделении, в 1912 г. - должности 2-го фельдшера в хирургическом отделении и фельдшерицы в заразном отделении (раньше там была только 1 сестра милосердия). С переходом в 1913 г. детского приюта в здание больницы выделена ещё 1 должность фельдшерицы, заведующей этим приютом. Таким образом, мы видим, что штаты среднего и младшего персонала увеличивались незначительно, как и незначительно увеличивалось и их жалованье[343].

Рассмотрим, какие оклады в сравнительном выражении фельдшерам выплачивали уездные земства по состоянию на 1911 -1912 гг.

Курмышское уездное земство платило жалование фельдшерам (при готовой квартире) 400 р. в год и акушеркам 300 р. Карсунское уездное земство платило фельдшерам школьным 360 р. в год и ротным 300 р., акушеркам 240 р., причём

фельдшеры имели две прибавки в 60 р. каждая по прослужении 20 лет, а акушерки одну прибавку через 10 лет в 60 р. Сенгилеевское уездное земство платило фельдшерам школьным 420 р. в год и ротным 300 р., акушерке-фельдшерице 420 р., а просто акушерке 300 р. (при готовой квартире и квартирных деньгах), причём через 5 лет службы давалась прибавка в 60 р. Буинское уездное земство платило фельдшерам школьным 420 р. и ротному 300 р., акушеркам 300 р., фельдшерицам-акушеркам 480 р. Ардатовское уездное земство платило фельдшерам школьным 420 р. и ротным 240 р., акушеркам

300 р., фельдшерам-акушеркам 480 р. при квартирных деньгах в городе в 108 р., в сёлах 60 р. каждому, кроме того, каждые 5 лет делалась прибавка в 60 р. В Алатырском уезде фельдшера школьные получали 360 р., ротные 300 р., эпидемические 240 р., фельдшера-акушерки 360 р., акушерки 250 р. при квартирных деньгах в 96 р. в год, 2 прибавках через пятилетие по 60 р[344].

Интересно решались социальные проблемы средних и младших медработников. Начальным жалованием аптекарского помощника, акушерок и фельдшериц было 35 рублей в месяц, сестёр милосердия - 25 р. Сверх того, с 1905 г. существовали 3 прибавки по 5 рублей через 5 лет службы. Половина младшего медицинского персонала получало квартиру при больнице, другая - по 10 р. квартирных. Отпуска предоставлялись также в течение 1 месяца ежегодно, и для замены их есть в распоряжении больницы отдельные 300 р.

Решались и вопросы пенсионного обеспечения. В 1894 г. вводится эмеритура, участие в которой было обязательным для всех. То есть каждый медработник откладывал из своей зарплаты небольшие суммы на будущую пенсию. Причём первые 5 лет размеры пенсии были высчитаны слишком высокими и в 1900 г. размер её был переработан. Вычетам подлежат 6 % жалования, всякие периодические прибавки в течение трёх месяцев. Земство со своей стороны вносило столько же, и капитал откладывался на имя служащего и его семьи. Рассчитанная на нормальную жизнь служащего, эмеритура не предусматривала

случаев внезапной смерти, несчастья, а служила обеспечением постоянного персонала. Между тем в земстве во время всяких эпидемий работало большое количество временного персонала, и деятельность нередко была связана с угрозой для жизни, так как медработник мог заболеть и даже погибнуть, заразившись от больных.

В 1911 г. земское собрание Симбирской губернии утвердило следующие условия вознаграждения семей лиц медицинского персонала, умерших от острозаразных болезней:

1) Семья постоянного земского служащего получала пенсию не менее 40 % его последнего содержания.

2) Семья умершего временного служащего получала пенсию в размере 20 % его жалования.

3) Семья старослужащего, получала, кроме пенсии, единовременное пособие, равное сумме его взносов в пенсионную кассу, в первые 5 лет его службы.

4) Вдовам погибших врачей, фельдшеров, а также сёстрам милосердия в случае потери ими трудоспособности было предоставлено право выбора получить установленную пенсию или единовременное пособие в размере: вдове врача - 5 000 р., фельдшера - 2 000 р., санитара - 500 р. и сестре милосердия, потерявшей трудоспособность, - 1 000 р.

5) Лицам холостым и незамужним было предоставлено право назначать по завещанию своим наследникам право на получение единовременного пособия в указанных выше размерах[345].

Своеобразно решались и вопросы взимания платы за лечение. С ростом расходов плата за лечение повышалась, но не доводилась ни для кого до полной стоимости. В 1877 г. плата за лечение выросла до 6 рублей за месяц и взималась за месяц вперед, несмотря на то, что некоторые больные лечились по 3-4 дня. Только с 1887 г., когда плата за лечение выросла до 12 р. в месяц, она стала взиматься

посуточно. С 1913 г. сумма посуточного содержания стала составлять 60 копеек

347 в день[346].

Важнейшей задачей земств было сохранение кадров врачей и фельдшеров, которых катастрофически не хватало, поэтому земские чиновники пытались привлечь их высокой зарплатой, так как мало кто из медработников по своей воле желал переезжать в уездную глубинку или в сельскую местность. Анализ архивных материалов того времени позволяет судить о том, что повышение заработной платы медицинских работников проходило тяжело. Об этом свидетельствует тот факт, что, например, в Симбирской губернии три года (1867-1869) внутри губернского и уездных земств не могли принять решение о повышении заработной платы фельдшерам на 30 рублей в год, что привело к сокращению их количества на 11 %[347].

В земских уездных больницах плата различалась незначительно. По сведениям окладной книги, в земской больнице Симбирского уезда за арестанта И. Ермолаева, который находился на лечении 13 дней, губернская земская управа выплатила из казны 54 рубля 35 копеек согласно утверждённой табели. В 1898 г. в Промзинской больнице стоимость суточного содержания одного больного равнялась одному рублю 8 копейкам, в губернской больнице в 1899-1901 гг. плата за содержание 1 больного из низших чинов - 56 копеек в сутки. С 1913 г. суточная плата в земских уездных больницах была повышена с 40 до 60 копеек[348].

Земствам было нелегко сводить концы с концами, о чем свидетельствуют данные (см.: приложение 12). Из представленных материалов видно, что, несмотря на увеличение общего количества военнослужащих, проходивших излечение в медицинских учреждениях губернского земства, сумма средств, выделяемых военным ведомством, в период с 1881 по 1885 г. уменьшилась в 5,5 раза. Одновременно росли недоимки за лечение гражданских лиц, которые в 1885 г. по сравнению с 1881 г. также увеличились в два раза. Затраты на медицину по уездам колебались в процентном отношении и составляли в 1877 г. 20-37 %, в

1890 г. - 24-40 %, в 1901 г. - 30-36 %. Затраты губернского земства составляли в 1877 г.- 5 %, в 1890 г. - 8 %, в 1901 г. - 22 %.

Рассмотрим, как осуществлялось финансирование Александровской губернской больницы и взимание платы за предоставление ею медицинских услуг. В связи с тем что многих поступивших больных лечили бесплатно, был установлен такой подход: городские жители имеют право на койко-место, а жители пригорода бесплатно получали только амбулаторную помощь. Каждое уездное земство абонировало для «своих» больных по 9 коек (до 1900 г.), что составляло в год 1 204 рубля (по 37 копеек за один больничный день). Часть этой суммы (по 20 копеек за один больничный день), начиная с 1866 г., оплачивалась из капиталов Приказа общественного призрения. После того как плата за лечение с 1887 г. возросла до 1 рубля в день, суммы, выделяемые уездными земствами, сильно возросли.

Стоимость содержания городской больницы города Симбирска в 1882 г. составляла в год 6 217 р. 65 к., в 1883 г. - 7 153 р. 85 к., а в 1884 г. - 6 559 р. 56 к., т. е. возрастала достаточно медленно[349].

Бесплатно медицинская помощь оказывалась гражданским служащим, мещанам, крестьянам, своевременно уплатившим земские сборы. Эти категории платили только за питание и белье. Лечение военных, сотрудников казенных учреждений полностью оплачивалось из соответствующего ведомства. Все остальные категории, т. н. «вольные люди», оплачивали свое содержание в полном размере. То есть если проанализировать вышеизложенное, можно увидеть, что бесплатно лечили и содержали узкий круг больных, остальные должны были лечиться исключительно за плату, что большинству представителей городского населения и многим крестьянам было не по карману.

Вся ответственность за организацию питания была возложена на одного из членов уездной земской управы, который лично выделял смотрителю больницы деньги и требовал с него отчет по расходам, весь учет вела специально назначенная экономка. Она же вместе с кучером закупала на рынке все необходимые продукты, а дежурный ординатор их осматривал. Врач не имел права вмешиваться в процесс приготовления пищи, а только лишь был обязан сообщить главному доктору

больницы о замеченных недостатках. Под управлением смотрителя больницы была обширная контора учетчиков и бухгалтеров, на которых была возложена значительная отчетность больницы[350].

Весомым событием стало открытие в 1883 г. в городе Симбирске совместными усилиями Городской думы и губернского земства приемного покоя в подгорной части города, который стал обслуживать население города, проживающее том районе (на скате к Волге), а также пассажиров пришвартованного к симбирским пристаням водного транспорта[351].

Крайне неохотно земские учреждения и органы городского управления участвовали в межгубернских медицинских проектах. Так, в 1884 г. казанский городской голова обратился к Симбирскому губернскому земству и в Симбирскую гордуму с предложением принять участие в финансировании создания в Казанской губернии глазной клиники с тем, чтобы она впоследствии принимала и симбирян. Практически синхронно губернское земское собрание и Городская дума Симбирска отклонили это предложение, даже не поставив его на обсуждение[352]. Также по неизвестной причине были отклонены предложения Самарского и Казанского земств о строительстве межгубернских медицинских участков, которые бы обслуживали население отдаленных от губернского центра пограничных уездов вышеназванных губерний[353].

После долгих переговоров губернское и уездные земства взяли на себя по 13 оплаты необходимой суммы для создания межуездных участков, однако дело конкретной их организации было передано на рассмотрение. В начале 1904 г. было проведено совещание представителей земских уездных управ, на котором предложенный план был принят, причем половину суммы взяло на себя Симбирское губернское земство, а остальная половина была поделена между уездным земствами. Одновременно губернское правление решило профинансировать и строительство межуездных врачебных участков, полностью

взяв их финансирование на свой счет. Решение было с огромным трудом воплощено в жизнь только к 1909 г., когда был сдан в эксплуатацию межуездный медицинский участок в селе Анненково, в 1910 г. завершено строительство здания межуездного участка в Шигонах, в 1912 г. - селе Теньковка[354].

Нередко имели место случаи, когда земства старались «сэкономить» на содержании больных в уездных больницах. Особенно отличилось в этом отношении Буинское уездное земство, которое в 1882-1886 гг. урезало стоимость порций для питания больных в уездной больнице. Так, если в 1882 г. стоимость суточного рациона больных составляла 1 р. 85 к., то в 1886 г. стоимость однодневной «пайки» для больных стала составлять 1 р. 24 к.. Причем земскими чиновниками это нововведение оправдывалось необходимостью «соблюдать врачебную диету»[355].

Финансирование городской медицины было делом налаженным, однако в сельской местности в случае заболевания крестьянина либо членов его семьи плата за врачебные услуги была значительной и во многих случаях просто неподъемной. Если борьбой с эпидемиями как-то занимались земские деятели, врачи, чиновники, то с «обычными» заболеваниями крестьяне были обязаны управляться сами. В большинстве случаев простой народ обращался ко всевозможным знахарям, народным целителям, колдунам и т. п.

Если их вмешательство не приносило ожидаемых результатов, тогда крестьянин обращался к сельскому старосте, который собирал сход крестьян, на котором члены крестьянской общины решали, должна ли община оплатить лечение конкретно взятого крестьянина или члену его семьи или нет. Теоретически община могла оплатить крестьянину вызов и услуги лечащего врача, стоимость необходимых лекарств и препаратов, услуги возничего для доставки больного в лазарет или медпункт.

Так, в 1881 г., если взять статистические данные по 46 губерниям Российской империи, расходы крестьянских обществ на народное здравоохранение составили

375 536 рублей, что для того времени было значительной суммой.

О росте расходов крестьянских обществ свидетельствует тот факт, что в 1891 г. крестьянские общества на медицину собрали 970 102 рублей, а на содержание уездных больниц и медицинских пунктов - 2 023 526 рублей. По данным 50 губерний за 1894 г., в расходной части мирского бюджета средний расход на медицину составлял 3,7 %. В неспокойном 1905 г. на медицину сельские общества потратили уже 680,8 тыс. рублей (0,9 %)[356].

Особо земствами финансировалась борьба с эпидемиями. 12 декабря 1884 г. было принято специально решение Симбирского губернского земства, которое определило, что в случае появления в уездах холеры губернской управе поручалось принять надлежащие меры для прекращения её; на каковой предмет предоставляется губернской управе позаимствовать из бюджета земства до шестнадцати тысяч рублей серебром из губернских земских сборов, если же их недостанет, то из государственных земских сборов с возвратом.

Деньги эти губернская управа, по мере действительной надобности, получила право распределять между уездными управами. Такое же полномочие предоставлялось губернской управе на случай появления в уездах других эпидемических повальных болезней. В деньгах этих управы обязаны были предоставить подробный отчёт к будущему собранию, и собрание тогда должно определить на губернский или уездный сбор отнести расходы позаимствованной суммы. Расходы же, вызванные непосредственно эпидемией холеры, относились на счёт губернского сбора[357].

Серьезные меры были приняты Симбирским губернским земством, а также уездными земствами в ходе борьбы с эпидемией холеры в губернии в 1911 г. 18 апреля этого года Симбирский губернатор уведомил городскую управу, что высочайше утверждённая комиссия по борьбе с холерой признала возможным отпустить в распоряжение Симбирской городской управы на усиление

медицинского персонала и оборудование временных лечебниц 1 400 р. Во исполнение данного постановления городская управа сформировала 1-й эпидемический отряд, который начал свои действия с 1 июня 1910 г. Был открыт городской холерный барак под горой, оборудован бактериологический кабинет, куда был приглашен врач-бактериолог. Решением правительства было отпущено из средств государственного казначейства в 1911 г. на противохолерные и противочумные мероприятия 1 млн рублей, 2,5 млн рублей на выдачу пособий земским и городским учреждениям для борьбы с холерною и чумною эпидемиями[358].

Был организован отпуск пособия, которое выдавалось земским и городским общественным учреждениям в размере половины сумм, ассигнуемых этими учреждениями. Если выделенные средства не были израсходованы, остатки в размере половины неизрасходованной суммы обращались в ресурсы государственного казначейства. Земскими и городскими учреждениями были возбуждены перед высочайше утверждённой комиссией ходатайства о выдаче пособий и при этом, в видах своевременного осуществления мероприятий, неотложно. Ввиду неотложного циркуляра городская управа при участии председателя постоянной городской санитарной комиссии С. Н. Яковлева рассмотрела смету расходов на предполагаемые противохолерные мероприятия в 1911 г. и определённый санитарно-исполнительной комиссией расход в 8 530 р. нашла недостаточным, а намеченные мероприятия признала необходимым несколько увеличить, почему и решила предпринять следующие мероприятия, определив и стоимость их. В частности, было решено расширить и отремонтировать подгородный барак, перенести и расширить холерный барак за рекой Волгой из Часовни в Канаву, что в стоимостном выражении встало в 3 000 р. Одновременно был проведен сезонный водопровод в холерный подгорный барак и на пристань стоимостью в 2 000 р. Содержание бактериологического кабинета в течение трёх месяцев и оборудование его потребовало еще 1 900 р. Кроме того, содержание 3-х эпидемических отрядов по 1 850 р. на отряд в течение трёх месяцев обошлось в 5 550 р. На содержание больных и производство дезинфекции было

выделено 1 000 р. На постройку пароформалиновой камеры по японскому образцу с баней - еще 4 000 р. Итого городу борьба с эпидемией обошлась в 17 450 р[359].

* * *

Политику правительства по организации медицинской помощи населению в рассматриваемый период можно охарактеризовать как сложную и противоречивую. Прежде всего, созданные в Российской империи «Положением о губернских и уездных земских учреждениях» от 1 января 1864 г. новые органы самоуправления - земства - были лишены властных полномочий: «в руках земских учреждений сосредоточилась компетенция без власти, а в руках губернской администрации сконцентрировалась власть без компетенции»[360]. На региональном уровне данные противоречия приводили к тому, что под давлением губернского правления земства Симбирской губернии вынуждены были расходовать до 31 % всей своей сметы на губернские медицинские учреждения, тогда как уездные медицинские учреждения не могли получить такой поддержки. Многие ходатайства земств перед губернским правлением оставались без ответа, либо реакция на них была отрицательной, как в случае с отказом доктору А. А. Кадьяну в открытии частной лечебницы из-за его «революционных взглядов».

Взаимодействие между губернским правлением и органами самоуправления в области земской медицины отчасти удалось наладить после принятия Врачебного устава от 1886 г. в новой редакции. Созданные по его предписанию комитеты общественного здравия, в состав которых вошли как земские деятели, так и члены городского управления, активно занимались разработкой противоэпидемических мероприятий. Целью надзорной функции комитетов было совершенствование общего состояния медицинского обслуживания, повышение качества оснащения уездных больниц, организация специальной подготовки врачей и младшего медицинского персонала. Результатом стало увеличение количества межуездных

больниц: к 1900 г. их было уже шесть, а к 1916 г. создано 62 межуездных участка. Важнейшим достижением земских органов в области медицины того периода стало создание гигиенических, бактериологической лабораторий, что позволило улучшить состояние дел в сфере здравоохранения как во время эпидемий, так в годы Первой мировой войны. Однако недофинансирование со стороны правительства все же не позволило решить полностью острую проблему нехватки как врачей, так и среднего медицинского персонала.

В значительной мере делу развития земской медицины в губернии способствовало участие широкой общественности, однако в этом была и другая сторона: одни общественные структуры конфликтовали с другими, если их видение на проблемы медицины не совпадали. Во-первых, губернское земство не соглашалось с уездными по вопросам прививания населения от заразных болезней, оказания бесплатной медицинской помощи сельским учителям, обязательного медицинского освидетельствования крестьян, возвращающихся с заработков, а также по поводу пользования жителями глубинки губернской Александровской больницей и ее содержания. Во-вторых, имели место конфликты между уездными капитан-исправниками и уездными земствами.

Роль арбитра в спорах между различными ведомствами и общественными организациями в губернии и уездах играли губернаторы, которые координировали их деятельность, разрешали возникающие противоречия, в том числе иногда выходя на правительство страны. Во-первых, губернаторам нередко приходилось вмешиваться в разногласия между полицией и земствами, которые считали, что первая, контролируя санитарное состояние населенных пунктов, вмешивается не в свое дело. Во-вторых, губернаторы запретили земствам закрывать школы в случаях, если в данной местности вспыхивала эпидемия. В-третьих, губернаторам приходилось улаживать спорные ситуации между прогрессивно мыслящими врачами и консервативно настроенными земскими членами.

Большой вес в развитии земской медицины имели общественные учреждения, в частности Общество врачей, функции которого заключались в

созыве медицинских съездов, усовершенствовании подготовки и переподготовки медицинских кадров, а также выдвижении перед земствами конкретных проблем повышения качества медицинского обслуживания населения, поддержании научной деятельности путем издания «Врачебно-санитарного листка». Кроме того, Общество врачей активно занималось проблемами создания денежного фонда для выплат временно нуждающимся материально.

Наибольший управленческий и организационный вклад в становление медицины губернии и уездов внесло губернское санитарное бюро, которое согласовывало работу земских учреждений, контролировало выпуск «Врачебно­санитарного листка» и взаимодействовало с губернским санитарным советом, разрабатывало статистические материалы по губернской и уездной медицине. Опиралось оно на городских и уездных санитарных врачей.

В тесной взаимосвязи между общественными организациями и органами губернского правления и самоуправления сформировалась главная функция земской медицины - социальная, а в основу работы врача были заложены принципы подвижничества, творчества и соучастия.

Земства осуществляли свою хозяйственную деятельность по финансированию излечения больных, содержанию своих медицинских учреждений не только на средства земских сборов, но и на благотворительные, поступающие на счета земств, а также на проценты с капиталов.

В связи с тем что большинство медицинских услуг было платным, земство создало систему взыскания денежных средств за лечение. Суть ее состояла в том, что с крестьян плату взимали крестьянские общества, к которым они были приписаны, вопросы о незначительных недоимках решались на заседании земской управы, а о значительных - на собрании земства. За оздоровление военных платило Военное министерство, причем стоимость лекарств возмещалась через аптеку военного госпиталя. За арестантов рассчитывалось тюремное ведомство. В ходе проведенного исследования выявлено, что в середине 80-х гг. XIX в. при губернском земстве была создана специальная комиссия, которая решала вопросы

списания недоимок за лечение в губернской больнице, позднее подобные комиссии были созданы и при уездных земствах.

С середины 70-х гг. XIX в. был уточнен круг лиц, пользующихся бесплатными медицинскими услугами, к которым были отнесены чиновники, воспитанники некоторых профессиональных училищ, учителя, отставные солдаты, медицинские служащие, больные дифтерией, а также члены полицейских и пожарных команд.

Основным направлением благотворительности в системе земского здравоохранения было учреждение в медицинских заведениях бесплатных или именных коек. Контроль за благотворительной деятельностью был сосредоточен в отделе попечительства Симбирского губернского земства. Его надзорные функции состояли в координации всей благотворительной работы, поддержании соответствующих организаций, взаимодействие с учреждениями Красного Креста и всевозможными благотворительными фондами.

В деле финансирования земской медицины в течение практически всего рассматриваемого периода наблюдались серьезные недостатки. Во-первых, повышение заработной платы медицинского персонала осуществлялось земствами крайне тяжело и неохотно. Во-вторых, безо всякого желания земские учреждения участвовали в ассигновании межгубернских медицинских проектов, например по созданию межгубернских медицинских участков для жителей отдаленных сел и деревень. В-третьих, нередко имели место случаи, когда земства стремились «сэкономить» на содержании больных в уездных больницах.

<< | >>
Источник: Моисеева Татьяна Алексеевна. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЗЕМСКОЙ МЕДИЦИНЫ В СИМБИРСКОЙ ГУБЕРНИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX - НАЧАЛО XX ВЕКА). Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Ульяновск - 2017. 2017

Еще по теме § 2.3. Финансовая и благотворительная деятельность в области земской медицины:

  1. § 2.2. Взаимодействие государственных учреждений и общественных организаций в области медицины земского периода
  2. ГЛАВА 2. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И ОБЩЕСТВЕННЫХ ОРГАНОВ В СФЕРЕ ЗЕМСКОЙ МЕДИЦИНЫ
  3. ГЛАВА 3. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЗЕМСКИХ ЛЕЧЕБНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ
  4. § 1.1. Земская медицина в губернии: структура и функции
  5. ГЛАВА 1. ОРГАНИЗАЦИЯ И ОСНОВНЫЕ ФУНКЦИИ ЗЕМСКОЙ МЕДИЦИНЫ СИМБИРСКОЙ ГУБЕРНИИ
  6. Моисеева Татьяна Алексеевна. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЗЕМСКОЙ МЕДИЦИНЫ В СИМБИРСКОЙ ГУБЕРНИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX - НАЧАЛО XX ВЕКА). Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Ульяновск - 2017, 2017
  7. 4.1 Финансовое обеспечение медицинской помощи и си­стемы здравоохранения
  8. ГЛАВА IV МАТЕРИАЛЬНО-ТЕХНИЧЕСКИЕ И ФИНАНСОВЫЕ РЕСУРСЫ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ
  9. § 1.2. Организация аптечного дела земскими учреждениями
  10. ОТ МЕДИЦИНЫ ДРЕВНОСТИ К СОВРЕМЕННОЙ КЛИНИКЕ. ЗАДАЧИ И ГРАНИЦЫ КУРСА ИСТОРИИ КЛИНИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ
  11. Медицина катастроф и военная медицина: сходство этических принципов